Он была моим педагогом, до того, как в её жизни появился человек пожелавший прожить с ней остаток жизни. Уже тогда я начала замечать, что она меняется. Меняется в другую, для неё более счастливую сторону, но для нас эта сторона стала темнее.
Это плохо не радоваться счастью, другого, тем более близкого по душе человека, но самолюбие все-таки иногда даёт о себе знать. Но я была рада её замужеству. Человек, полюбивший её, оказался весьма приятным, добрым и я думаю, что счастливым, ведь такие люди, как мой педагог на дороге не валяется.
По мере того, как проходило её время после замужества, все медленнее и медленнее тянулись наши занятия, нет, на них не было скучно, но было что-то другое, нечто мешавшее спокойствию, вечные телефонные звонки. И мы все начали подозревать что-то неладное. Но, когда мы видели её сиявшее лицо, на котором крепко держалась счастливая улыбка, наши эмоции угасали, мы сами приходили в состояние некоторой эйфории, и начинали говорить о том, как она похорошела и как же она счастлива.
Весной её не было, месяц, потом еще неделю. В первую неделю её отсутствия мы думали о простуде, на второй и третьей тоже, но когда пошла четвертая, наши смутные догадки становились все четче и четче. Это было логично, ведь у женщин главное завести семью и родить ребенка. Вот это слово "ребенок", слово которое не выходило из наших разговоров, мыслей. Разговоров становилось все больше, они становились короче, почти каждый из её учеников понимал об этом, но все боялись спросить у старших педагогов. В итоге, я как самая смелая, пошла с вопросами к взрослым, но ответ был отрицательным. Позже мы выяснили, что они и сами ничего не знали, но думаю, что все понимали.
Мы уже думали. что она не вернется. Но в один прекрасный день, она появилась, но в её фигуре что-то изменилось, её улыбка стала ярче, глаза наливались блеском, а на щеках появился свежий румянец. У неё не увеличился живот, но она чуть поправилась, многие не заметили этого, но я была убеждена, что наши догадки были правдивы. Некоторые убеждали всех в обратном, говорили, что её болезнь была простым гриппом, а не токсикоз. Я не слушала их, я была настолько уверена в своей правоте, что мои уши как бы захлопывались при таких разговорах. Я никого не убеждала, лишь изредка спрашивала их точку зрения.
Она изменилась, теперь это видно было невооруженным глазом. Перед летом нам сказали, что в следующем учебном году у нас будет другой преподаватель. И я со своими вопросами решила обратиться прямо к ней. Она отвечала скромно, но в её глазах было видно, что ей не хочется нас оставлять, за это мне стало стыдно, стыдно за то, что мы дали ей понять то, что мы не хотим этого. Мы не хотели, что бы она уходила, но желали всегда ей только счастья, а понять дали, только о нашем не желании её ухода.
Это было невыносимо, смотреть в глаза человеку, который исполнил свою мечту, но ты не даешь до конца ему насладиться этим счастьем.
Но, в конце концов, она ушла, некоторые переживали, некоторые радовались, у всех свои эмоции. Лично я переживала. Она была тем человеком, кому не боялся рассказать о наболевшем.
Нажми и узнай о том, что было дальше